Константин Парамонов, Санкт-Петербург.

Стихи разных лет

Понедельник. Февраль. Окно.
Папироса горло дерёт.
Я устал говорить одно,
а писать другое. Метёт

за окном. Напиши теперь -
дверь открыв, напиши -"пропал".
И сорвется душа с петель.
Нужно спать. Я давно не спал.

За спиной собрались: кровать,
книги, лампа, тетрадь. И стул,
осязаемый точкой "5"
поскрипел, и опять уснул...

***

В переплете окна метель
на прогулке поставит крест.
В сумме - только моя постель:
вот и вся перемена мест.

Вот и вся перемена. Вся,
но она не ведет в тупик:
вспыхнет свет. И уже нельзя
станет мне прикусить язык.

Нужно сниться. Шагать вперед.
Как ботинок башка тесна:
Алфавит протекает в рот,
и слова выбегают на

прогулку, в подушку, в снег,
на бумагу - в конце концов...
Или просто уходят в смех,
в рюмку, в горсточку леденцов.

1993, Спб.

"У моей близорукости - собственный взгляд на вещи.
Грязная вещь хочет выглядеть чище.
Дальнозорким не доверяю все чаще.
Своему остроумию говорю: тише...

"Кто не умеет забывать,
тот вызов времени бросает
и гибнет." Падает тетрадь.
Стучат в окно. Собака лает.

Чужбины нет, пока никто
дорогу у тебя не спросит
на Родину. Одень пальто
и выйди вон. Там ветер носит,

русалка на ветвях сидит
и речка подо льдом блестит,
Там современный тарахтит
Везувий. Ласточка летит.

2.

Возьми под ковриком ключи
и дверь закрой. Пускай не станет
тебя ( скрывайся и молчи )
для тех, кто старое помянет.

Прости, терпенье, - за молчанье,
за годы медленной ходьбы
пустопорожними ночами
на побегушках у судьбы:

очки как бабочка взлетят
на переносицу. А слава...
Всего лишь новая оправа.
И в прошлое короткий взгляд.

* * *

Холодно. Согрей кипяток.
Время у соседа узнай.
Потолок мой, белый листок.
Ни хрена себе - месяц май...

Рановато дачный сезон.
Туго открывается кран.
Лишь садовый греет газон.
Потому что красный тюльпан.

И покрепче хочется чай.
Кровь быстрее бегает пусть!
Электричка. Ладно. Прощай.
Больше я сюда не вернусь.

Переделкино, 25.05.97

О внутреннем беспокойстве
и внешней несовместимости

Неужели есть смысл и резон начинать все сначала,
быть сговорчивым в плоскости тел, в шепелявости дёсен,
чтобы снова кораблик бумажный сожгли у причала,
бросив бублик спасательный, крикнули "милости просим!"
И по тонкому льду и последнему снегу удобной мишенью,
расширяя границы прицела до литеры "8" -
относительно вечности и простоты отношений
с пулей поющей над ухом "милости просим" -
плыть туда, где февраль на разлив в оцинкованных крышах...
...канцелярские скрепки антенн держат фон декораций...
В этом доме пустом мы танцуем вдвоем - чтоб никто не услышал
наших ласковых тел. Кроме шелеста рук. Среди грома оваций.

Жизнь отнеся к предисловию, смерть - к эпилогу,
поспешу на примерку к портному чужого объятья:
так все чаще пытаешься сам себе выбрать дорогу.
Выбирая тропинку. Или - так лучше - опять я
притворюсь новорожденным в смокинге из пуповины
на собственных сорочинах хлестать стаканами водку
из материнской груди, из ее половины...
Не устану раскачивать эту дырявую лодку!

Март, 1991. СПб.

На смерть автора

Эх, слова-словеса-словечки!
Вам бы только сидеть у печки,
где пустынно, тепло и сухо,
да молчать в оба уха.

Путь обратно слову заказан.
Заходи-ка мой ум за разум.
Фонари освещают светлым.
Да башку посыпают пеплом.

Око видит строчку опоры...
- Зуб неймет. Я задерну шторы:
снег идет. Я тихонько внемлю...
ВСЕ ПОЭТЫ ЗАРЫТЫ В ЗЕМЛЮ,

все границы открыты настежь.
Никому этот свет не застишь.
И никто не зовет на ужин.
Потому что Никто - не нужен.

Никого никогда не судят.
Никому ничего не будет.
Зрелищ нет. И народ Республик
Подземельных - не хочет бублик.

Мимо тени проходят. Мимо
на колесиках там - вестимо! -
гроб с останками пилигрима,
и с дырой в кулачке. От нимба.

***

Дичь несут. А подругу - жарят.
Лошадей никому не дарят.
Глядя в зубы чужому счастью
видят только к земле пристрастье.

Вот такое, земляк, соседство.
Это - смерть. А попытка к детству
проходными бежать дворами
и уткнуться в колени маме -

та же смерть. Не найти отмазки.
И лицо в театральной краске.
А на лбу строит третьи глазки
вазелин от посмертной маски.

...Вру я все. И какого ляда?
Хорошо, что себе не надо
врать. Ни Рая в земле, ни Ада.
( Глупо ждать от любви награды.)

Никогда не бывает поздно,
только рано. Разводят мост, но...
Пусть вода согревает звезды.
Пусть огонь отражает воздух .

1996, СПб - Москва.

Е. Ю.

Все, что было однажды,
возвращается вновь.
Белой тряпочкой машет
на прощанье Любовь.

Я хотел оглянуться
и в глаза посмотреть...
Нет, уже не вернуться.
До свидания, Смерть!

Так спешил, так старался,
оставлял на потом...
Только поезд остался,
а уехал - перрон.

Близорукую Память
не закрыть, как тетрадь.
Больше незачем падать,
для того, чтоб вставать.

Обнаружить потерю
я теперь не спешу.
Но жалею, и верю,
и боюсь. И прошу.

Апрель, 1996, Спб.

Г. Перевалову

Дареной гитаре не смотрят в рот.
И, соврав на припеве, она оборвёт струну,
начиная новую песню, и ее продолжая от
соль до ми. Продолжая её, одну,

продолжая без первой струны, продолжая без
гитариста, пальцев, голоса его, языка,
и без нот, поскольку значёк "диез"
ноту легко превратит в зека.

Ключ скрипичный поможет открыть замок
камерной музыки, фени. А до-бемоль...
падает после. Звонит последний звонок.
Заикается занавес. И ты вспоминаешь роль.

Октябрь 1991, Алушта.

Косте Симонову

Зимние мысли такие, что дело дрянь.
Два полушария спят в полысевшей лузе.
Инь спотыкаясь, с трудом переходит в Янь.
Впору сорвать стоп-кран и напиться в зюзю.

Погода нелетная. Пива в буфете нет.
Раки зимуют там, где зимуют греки.
Заперта дверь, порт приписки, и сдан билет.
Сегодня замерзнут руки. А завтра - реки.

...Дорога длинней, чем память. Порой язык
пуст, как зал ожидания. Лишь транзит -
это и есть цитата: на свой же крик
оглянувшись, думать, что он пронзит.

Декабрь, 1996, Свиблово

"Не сжечь бетонные мосты.
К чему напрасные старанья?
Нас не повесят на кресты.
Нас заебут непониманьем".

А Сальцев. Екатеринбург, 1992 г.

Тебе и Климу

"Почему исчезают на воле живущие кони
и не сжечь переправу железобетонных мостов?"
...И растерянный город разводит пустые ладони,
разрывая на шее цепочку кирпичных "Крестов".

Пусть накажут лукавое племя поэтов. В законе -
узелками беспамятства, братством канатных дорог.
И не сводят мосты. Обязательно кто-то утонет.
( Это вьется не ворон, а едет за мной "воронок". )

Не люби вспоминать наше место под солнцем как место
непрописанных судеб, не принятых вовремя мер...
Это в новой судьбе передергивать было б нечестно,
а галоп переходит в глагол, и в погоне - в карьер.

Я бы вас пеленал теплым ветром холодного края,
где уральский хребет раскидал городов позвонки.
Жребий как жеребец. Здесь река протекает другая.
Время - лошадь слепая. И время менять ползунки.

СПб, лето 1994, ИЗ 45\1

*****

Отрубями время в лихом местечке.
Я толку зерно в антикварной ступке.
Каждый прожитый месяц считаю за два.
Я сдуваю пену и рву уздечку.
Скоро я отвечу за все поступки.
Я б сейчас ответил! Да ладно. Ладно.

Лень ругаться с соседкой. Просить прощенья.
Я тащусь на кухню варить овсянку.
По пути сам с собой поиграю в жмурки.
Мне легко в любви. Тяжело в ученьи.
Эх! уехать в деревню, любить крестьянку...
Только - глупость косить от войны по дурке.

Я уже не гордый. Совсем не гордый.
И на кухне слухи, что, мол, пропащий.
Я прошу карету, беру по морде,
письма к милой сыграли в почтовый ящик,
где с пометкой "прошлым - от настоящих"
их получит в будущем взрослый мальчик.

СПб, март 1991.

******

У Города холодная река.
У Всадника холодная рука.
Проспект все холодней,
все холодней.
Застегнут рот на пуговицы дней.

Пустой Проспект, где тысячи огней.
И линии становятся длинней,
мерцаньем электрических голов
раскачивая тень Пяти углов.

А утро нам представится в другом
обличье. Например, как снежный ком.
А может быть, как бесполезный смех,
а, может быть, как белый-белый снег,
а, может быть, ты плачешь. Ну и плачь! -
вернется смехом бесполезный плач,
И будет дом. И сладкий-сладкий дым.
Еще никто не умер молодым.

Прохожие становятся смелей.

Декабрь 1992, Спб.

С. Подольских

Я вернулся домой, ты остался один, что с тобой?
Ведь сегодня твой день рожденья, ты пьян и наши друзья...
Поиграй на трубе -"где мундштук?!" - поиграй с трубой.
Поиграй, я услышу, я сегодня не пьяный, я

не смог приехать к тебе с новой песней, подарком, вином.
Может быть скоро свидимся. А ты на меня не серчай,
я хотел бы сказать тебе... но об этом потом, потом!..
А сейчас играй на трубе, дуй на свечи, заваривай чай.

А ты потанцуй с ним, осень - он сегодня твой кавалер,
кавалер галантный.
А у меня не стреляй закурить - промахнешся, попадешь мимо.

...Вечером, в Ольгино день улетит в трубу,
в дымоход "голландки"
с пересохшим от счастья горлом и деревянным дымом.

13. 11. 91. Воткинск

*****

Не все ль равно еще - как верить,
блудливый или блудный сын
эпохы в городе, где сны
нам только снятся, как причины
для наступления весны.
...Плывут по улицам мужчины,
скрипя изнанкою блесны.

Бегут печальные подростки
из подворотни - прямо в рай.
Тебя на черном перекрестке
сфотографирует трамвай...

Весенний паводок любви
смывает ветхую запруду.
Плывут ненужные рубли,
Я счастлив был. Я дальше буду.

ПЕСНЯ О ЗАПОЗДАЛЫХ СТРЕЛКАХ

Это было уже. Но не помню, когда это было:
мы еще не заметили встречу двух разных сюжетов...
Выше голову, мальчики! Плотники, выше стропила.
Ваша песенка спета, солист. Ваша песенка спета.

Одиночки не в счет. Одиночек никто не считает.
То, о чем промолчу, нужно будет считать монологом.
Иногда так бывает, и так никогда не бывает:
там, куда я пришел, не ведет никакая дорога.

Ваши речи как игры, но игры не стоили встреч,
эта сцена пуста, поищу себе новую сцену,
первым бросить тот камень, причину усталости плеч -
небольшая цена, чтоб узнать себе новую цену.

Мы еще не заметили встречу двух разных сюжетов.
Это было уже. Но не помню, когда это было.
Ваша песенка спета, солист, ваша песенка спета.
Выше голову, мальчики, плотники, выше стропила.

1990, Воткинск

Елене Пахомовой

Оскомину набила песня
которую поют вокруг.
Замри, умри или воскресни.
А после снова - ком цурюк...

Кого же нам, майн либен медхен
послать за пивом или на
кухню за кубанским крепким,
чтоб не закончилась весна?

Кого же нам послать оттуда
и не послать потом туда
на кухне - чистая посуда
и неумытая вода

Пойду к метро. Гляди из окон
как я иду к Метро один.
Вокруг район знакомый - "Сокол".
И я, как честный гражданин

иду к метро. Стоит погода,
стоит апрель. И я стою.
Но из последнего вагона
выходишь ты как буква "ю".

Как в песню не добавишь слово,
так лишнего не скажешь зря.
Мы встретились с тобою снова -
тебе и мне благодаря.

Пойдем домой. Балкон откроем.
Откроем пиво и балкон.
Мир удивительно устроен.
А ты устроена как он.

7. 11. 98. Москва

Вокруг меня была зима
и падал белый
я вспоминал что есть тюрьма
такое дело...

бутылка и ведро с водой
стояли возле
я пил я думал лишь о той
с которой после...

мне раньше было хорошо
и плохо было
однажды утром я ушёл
она забыла

Февраль, 97. Переделкино

<<33>>

…Хорошо, что не сорок четыре.
И в отцовском белье нагишом,
Где, в родительской сидя квартире
Я антоновку режу ножом -

Хрустнет яблоко, или глазное
Вдруг о первый прищурится снег,
Где, умытый похмельной слезою
Я войду в этот мир - имярек.

…Имя рек - Вотка, Сива и Кама,
Мойка, Яуза, Сетунь, Нева,
И в окошко глядит моя мама,
Только там ни видать ни хрена,

И осенняя вредная муха
На окошке сверлит мозжечок:
Где в башке так прохладно и сухо…
Диафрагмою вздрогнет зрачок

…Сбережём этот снимок на счастье
На беду сохраним негатив,
в уцелевший от вируса кластер
этот весь запихнём нарратив

Это всё, так сказать, "несчетово":
Всё как в детстве, и с красной строки
Я пишу своё первое слово
И смеются мои старики.

+ + +

…А хули? Много ли мне надо
Чтоб у крыльца ждала засада
Где дворовые пацаны
Мне крикнули: ну чё же ты

Но я как болдинская осень
Непредсказуем и жесток
Мне лет-то может всего восемь
А я уже мотаю срок

И сопли на кулак мотаю
И на груди рубашку рву
Но за базар я отвечаю
Хотя немножечко привру

Привру, привру… Мне так и надо
Чтоб за углом ждала засада
Чтоб дворовые пацаны
сказали мне: ну чё, ты где там ходишь?
Мы заждались.

+ + +

Замызганный томик под мышкой
Разбитая в драке губа
Тогда непрочитанной книжкой
К нам благоволила судьба

Гитара, гетера, гудронный
строительной жвачки ништяк
И кобель по-прежнему чёрный
и в комнате - тот же бардак

Подушечки пальцев у левой
твердеют руки как сосок
Натянута девственной плевой
струна и немеет висок

Питерским поэтам, художникам,
собутыльникам и собутыльницам
с отчаяньем и любовью

Тесен словно одежда
Старый город весной.
Он вмещается между
Только мной и тобой.

Обещанье на вырост,
Только путь напрямик:
Через невскую сырость,
Через чаячий крик -

Проходными дворами.
Там, за пазухой дней
Мы не стали ворами,
Значит, Богу видней.

На небесной трясине,
Где-то там, впереди,
Нам в ночном магазине
Отпускают в кредит.

Только было бы было
То, что будет потом,
Всё, что нам отвинтило...
Сдать бы в металлолом.

Это - литература,
Типографский свинец,
Утверждает, что дура -
Пуля, штык - молодец.

Сэкономив на кляксах
Не поймёшь с кондачка…
На последние баксы
Поваляй дурачка.

Что - до белой горячки?!.
Что - до полной луны?!.
Ляг в похмельную спячку
С ощущеньем вины.

Вечер чёрный и душный,
Выпей водки, и - спать.
Погоди! только нужно
Взять-успеть-записать.

И по чистой холстинке
(собутыльник, прости!)
До утра по картинке
Мастихином скрести.

Нет, звезда не погасла…
Это полдень ослеп,
Это - холст, это - масло,
Это холст, масло, хлеб.

День всё выше и выше.
Есть в заначке - 0,5
Ничего не попишешь,
Только надо писать.

Пусть чернильная пуля
Выбирает маршрут:
Наши тёплые стулья
Место подвигу ждут.

Будь что будет что будет
Будет что будет что
Будет будет что будет
Будет всё будет всё

Фазан

Валерию Фарзане

…Он работал дворником на Коломне,
регулярно придумывал стихи в конторскую книгу,
пропивал всю получку,
а потом сидел на овсянке.

Я заходил к нему с Васьки,
(мимо Новой Голландии!..)
О чём были наши беседы?
Не помню… О Бродском или о бабах.

Он преуспел, продавая чужие картины,
Перебрался в Москву.
Его напечатали в журнале "Новая Юность",
При встрече он бредил Букером…

("О Бродском или о бабах?..")

…а жил в мастерской на Костянском,
напротив "Литературки".
Я заходил к нему,
(через "Чебуречную" на Сухаревской!..)

Впрочем, всё реже и реже.
Иногда он звонил. Допустим, из Португалии…
(Наверняка, пиздел).
Потом, через общих знакомых
я узнавал, что я - повесился. На питерском чердаке.

С его слов моя судьба выглядела логично.
Он снялся в рекламе пива и сменил ориентацию.
(Наверняка, пиздел).
Слухов о нём ни плохих, ни хороших… Не помню.

Где ты, Фазан? Отзовись!..
Выпьем. Поговорим.
О Бродском или о бабах.
Посидим на овсянке.

Январь, 2005

Из Прошлого в Грядущее не вякнешь
Тем паче не споёшь с набитым ртом
Жуёт держава человечий мякиш
А корки оставляет на потом
1994

+ + +

В парадняке портвейна налей
За упокой. Но удержись от всхлипа:
Не нужно героиновых соплей,
Шприца и ложечки, и зажигалки Zippo.

Перекури. И, память не щадя,
налей ёщё, грамм, думается, 200.
Потом ступай к холодным площадям
По тем местам, где вы бродили вместе.

...Да им-то что?.. Свои, как 2х2
Они нашли на кладбищах столичных.
А я стою, как дурень и едва
Глотаю слёзы вместе со "Столичной".

А я?.. Чего?!. - Пока хоть пару строк
Вместит моя бумажная копилка:
Я буду жить. Полна моя бутылка,
А вместо сердца - плавленый сырок.

+ + +

Понедельник. Февраль. Окно.
Папироса горло дерёт.
Я устал говорить одно,
А второе - писать. Метёт

за окном. Напиши теперь -
дверь открой, напиши - "пропал".
И сорвется душа с петель.
Нужно спать. Я давно не спал.

За спиной собрались: кровать,
книги, лампа, тетрадь. И стул,
осязаемый точкой "5"
поскрипел подо мной. Уснул...

В переплете окна метель
на прогулке поставит крест.
В сумме - только моя постель:
вот и вся перемена мест.

Вот и вся перемена. Вся,
но она не ведет в тупик:
Вспыхнет свет, и уже нельзя
станет мне прикусить язык.

Нужно сниться! - шагать вперед!..
…Как ботинок башка тесна:
Алфавит протекает в рот,
и слова выбегают на

прогулку, в подушку, в снег,
на бумагу - в конце концов...
Или просто уходят в смех,
в рюмку, в горсточку леденцов.

Февраль, 1997, Москва.

"У моей близорукости - собственный взгляд на вещи.
Грязная вещь хочет выглядеть чище.
Дальнозорким не доверяю все чаще.
Своему остроумию говорю: тише..."
1993, СПб.

Кто не умеет забывать,
от вызов времени бросает
и гибнет". Падает тетрадь.
Cтучат в окно. Собака лает.

Чужбины нет, пока никто
дорогу у тебя не спросит
на Родину. Одень пальто
и выйди вон. Там ветер носит,

русалка на ветвях сидит
и речка подо льдом блестит,
Там современный тарахтит
Везувий. Ласточка летит.

Прости, терпенье, - за молчанье,
за годы медленной ходьбы
пустопорожними ночами
на побегушках у судьбы:

очки как бабочка взлетят
на переносицу. А слава...
Всего лишь новая оправа.
И не нашедший спину взгляд.

Москва, 1998

Саше и Оле Фигуровым

+ + +

Холодно. Согрей кипяток.
Время у соседа узнай.
Потолок мой, белый листок.
Ни хрена себе - месяц май...

Рановато дачный сезон.
Туго открывается кран.
Лишь садовый греет газон.
Потому что красный тюльпан.

И покрепче хочется чай.
Кровь быстрее бегает пусть!
Электричка. Ладно. Прощай.
Не успею если вернусь.

Пл. Мичуринец, 25.05.97

О внутреннем беспокойстве
и внешней несовместимости

1.
Неужели есть смысл и резон начинать все сначала,
быть сговорчивым в плоскости тел, в шепелявости дёсен,
чтобы снова кораблик бумажный сожгли у причала,
бросив бублик спасательный, крикнули "милости просим!"
И по тонкому льду и последнему снегу удобной мишенью,
расширяя границы прицела до литеры "8" -
относительно вечности и простоты отношений
с пулей поющей над ухом "милости просим" -
плыть туда, где февраль на разлив в оцинкованных крышах...
...канцелярские скрепки антенн держат фон декораций...
В этом доме пустом мы танцуем вдвоем - чтоб никто не услышал
наших ласковых тел. Кроме шелеста рук. Среди грома оваций.

Жизнь отнеся к предисловию, смерть - к эпилогу,
поспешу на примерку к портному чужого объятья:
так все чаще пытаешься сам себе выбрать дорогу.
Выбирая тропинку. Или - так проще - опять я
притворюсь новорожденным в смокинге из пуповины
на собственных сорочинах хлестать стаканами водку
из материнской груди, из ее половины...

Не устану раскачивать эту дырявую лодку!

Март, 1991. СПб.

На смерть автора

Эх, слова-словеса-словечки!
Вам бы только сидеть у печки,
где пустынно, тепло и сухо,
да молчать в оба уха.

Путь обратно слову заказан.
Заходи-ка мой ум за разум.
Фонари освещают светлым.
Да башку посыпают пеплом.

Око видит строчку опоры...
- Зуб неймет. Я задерну шторы:
снег идет. Я тихонько внемлю...
ВСЕ ПОЭТЫ ЗАРЫТЫ В ЗЕМЛЮ,

все границы открыты настежь.
Никому этот свет не застишь.
И никто не зовет на ужин.
Потому что Никто - не нужен.

Мимо тени проходят. Мимо
на колесиках там - вестимо! -
гроб с останками пилигрима,
и с дырой в кулачке от нимба.

Вот такое, земляк, соседство.
Это - смерть. А попытка к детству
проходными бежать дворами
и уткнуться в колени маме…

1996, СПб - Москва.

Ею

Все, что было однажды,
возвращается вновь.
Белой тряпочкой машет
на прощанье Любовь.

Я хотел оглянуться
и в глаза посмотреть...
Не, уже не вернуться.
До свидания, Смерть!

Так спешил, так старался,
оставлял на потом!
Только поезд остался,
а уехал - перрон.

Близорукую Память
не закрыть, как тетрадь.
Больше незачем падать,
для того, чтоб летать.

Обнаружить потерю
Я теперь не спешу.
Но жалею, и верю,
и боюсь. И прошу.

Апрель, 1996, Спб.

Г. Перевалову

Дареной гитаре не смотрят в рот.
И, соврав на припеве, она оборвёт струну,
начиная новую песню, и её продолжая от
соль до ми. Продолжая её, одну,

продолжая без первой струны, продолжая без
гитариста, пальцев, голоса его, языка,
и без нот, поскольку значок "диез"
ноту легко превратит в зека.

Ключ скрипичный поможет открыть замок
камерной музыки, фени. И - до-бемоль...
падает после. Звонит последний звонок.
Заикается занавес. И ты вспоминаешь роль.

Октябрь 1991, Алушта.

Е. П.

…Эта женщина рядом. И тешит слух
предложение сердца, руки, желудка,
выбирай, что хочешь. Одно из двух.
Только воздух мой. Но чужая дудка.

В половине пятого запоют
Заводные фрукты. Качнётся ветка.
А поманишь птичку на "фьюти-фьют" -
Только воздух поймает грудная клетка.

Упадёт звезда. И, едва дыша,
Загадает праздник певец влюблённый,
И моргнёт с насеста твоя душа.
И моя продолжит свой путь бездомный.

Пл. Мичуринец, весна 1996.

Косте Симонову

Зимние мысли такие: что дело - дрянь.
Два полушария спят в полысевшей лузе.
Инь спотыкаясь, с трудом переходит в Янь.
Впору сорвать стоп-кран и напиться в зюзю.

...Дорога длинней, чем память. Порой язык
пуст, как зал ожидания. Лишь транзит -
это и есть цитата: на свой же крик
оглянувшись, верить, что он пронзит.

Декабрь, 1996, Свиблово

"Не сжечь бетонные мосты.
К чему напрасные старанья?
Нас не повесят на кресты.
Нас заебут непониманьем".

Екатеринбург, 1992 г

Тебе и Климу

Почему исчезают на воле живущие кони?
И не сжечь переправу железобетонных мостов?
Растерявшийся город разводит пустые ладони,
разрывая на шее цепочку кирпичных "Крестов".

Пусть накажут лукавое племя поэтов. В законе -
узелками беспамятства, братством канатных дорог.
И не сводят мосты. Обязательно кто-то утонет.
(Это вьется не ворон, а едет за мной "воронок".)

Не люби вспоминать наше место под солнцем как место
не прописанных судеб, не принятых вовремя мер...
Это в новой судьбе передергивать было б нечестно,
И галоп переходит в глагол, а в погоне - в карьер.

…Я бы вас пеленал теплым ветром холодного края,
где уральский хребет раскидал городов позвонки.
Жребий как жеребец. Здесь река протекает другая.
Время - лошадь слепая. И время менять ползунки.

СПб, лето 1994, СИ 45\1

+ + +

Лень ругаться с соседкой. Просить прощенья.
Я тащусь на кухню варить овсянку.
По пути сам с собой поиграю в жмурки.
Мне легко в любви. Тяжело в ученье.
Эх! уехать в деревню, любить крестьянку...
Только глупость - косить от войны по дурке.

СПб, март 1991.

+ + +

Прохожие становятся смелей.

Декабрь 1992, Спб.

Стасу Подольских

Я вернулся домой, ты остался один, что с тобой?
А сегодня - твой день рожденья, ты пьян и наши друзья...
Поиграй на трубе - "где мундштук?!" - поиграй с трубой.
Поиграй, я услышу, я сегодня не пьяный, я

не смог приехать к тебе с новой песней, подарком, вином.
Может быть, скоро свидимся. А ты на меня не серчай,
я хотел бы сказать тебе... но об этом потом, потом!..
А сейчас играй на трубе, дуй на свечи, заваривай чай.

А ты потанцуй с ним, осень, - он сегодня твой кавалер, кавалер галантный.
А у меня не стреляй закурить - промахнешься,
попадешь мимо.
...Вечером, в Ольгино день улетит в трубу,
в дымоход "голландки"
с пересохшим от счастья горлом и деревянным дымом.

13. 11. 91. Воткинск.

+ + +

Не все ль равно еще - как верить,
блудливый или блудный сын
эпохи в городе, где сны
нам только снятся, как причины
для наступления весны.
...Плывут по улицам мужчины,
скрипя изнанкою блесны.

Бегут печальные подростки
из подворотни - прямо в рай.
Тебя на черном перекрестке
сфотографирует трамвай...

Весенний паводок любви
смывает ветхую запруду.
Плывут ненужные рубли,
Я счастлив был. Я дальше буду.

Март, 1996. СПб

ПЕСНЯ О ЗАПОЗДАЛЫХ СТРЕЛКАХ

1990, Воткинск

Елене Пахомовой
(Эрганэ ты моя, Эргане...)

Оскомину набила песня
которую поют вокруг.
Замри, умри или воскресни.
А после снова - ком цурюк...

Кого же нам, майн либен медхен
послать за пивом или на
кухню за кубанским крепким,
чтоб не закончилась весна?

(кого же нам послать оттуда
и не послать потом туда
на кухне - чистая посуда
и неумытая вода)

Ну что же я такой печальный?
Какой-то не такой портвейн?
Гляди-ка! - по Новопесчаной
Проходит с палочкою Рейн.

«И я к метро». Гляди из окон
как я иду к метро один.
Вокруг район знакомый - "Сокол".
И я, как честный гражданин

иду к метро. Стоит погода,
стоит апрель. И я стою.
Из предпоследнего вагона
выходишь ты как буква "ю".

Как в песню не добавишь слово,
так лишнего не скажешь зря.
Мы встретились с тобою снова -
тебе и мне благодаря.

Пойдем домой. Балкон откроем.
Откроем пиво и балкон.
Мир удивительно устроен.
А ты устроена как он.

7. 11. 98. Москва.

…еть лет спустя

Спит в холодильнике как вермут
вся минеральная вода
дефрагментируется сперма
пускай замёрзнет навсегда

А совесть в уголку на нарах
воняет как сырой карбид
не сотвори себе кумара
губа разбитая болит

Пускай весна страшней разлуки
страшней разлуки только месть
меня убить хотели суки
потом сварить конечно съесть

Сожрать спороть тихонько скушать
чертям оставить ништяки
о боже мой! конечно скушно
о бытовуха мужики!

На хлебном спирте пантокрины
чтоб накидать потом понты
во тьме задроченой ундины
на кухне сварены винты

Делирик гонится за рифмой
на "чёрный" с "белым" положив
свяжи судьбу с известной фирмой
кури бамбук и будешь жив

...Но в биссектрисе полинялых
и параллельных и кривых
приедешь в лабиринт каналов
ещё один напишешь стих

Напишешь стих прямой не слабый
как искры бляць от фонаря
…мадам вы будете неправы
меня за всё благодаря

+ + +

Вокруг меня была зима
и падал белый
я вспоминал что есть тюрьма
такое дело

бутылка и ведро с водой
стояли возле
я пил я думал лишь о той
с которой после

мне раньше было хорошо
и плохо было
однажды утром я ушёл
она забыла

Февраль, 97. Пл. Мичуринец.

К венку сонетов

Листайте старые блокноты,
Где жизнь на кончике пера
Ещё не предъявляла счёты
Уже посредством топора -

(на деревянном циферблате
в зарубках годовых колец
к деепричастности объятий
к дееспособности сердец) -

Не различить в размытой дате
Начало дня. И, наконец, -
Необязательно. Курсив мой -
Полузабытые стихи
Столкнутся с будущею рифмой
На тонком мостике строки.

ПАСХАЛЬНАЯ ПЕСНЯ

Пусто в помещенье.
Выпивка горчит.
Голова на шее
В сторону молчит.

Погрусти немного
За окном полкан
Лает на дорогу
Опрокинь стакан.

Старая пластинка.
Новая луна.
Тает в сердце льдинка
Завтрашнего дня.

Тает. Но не тает.
Потому что врёт.
Время заедает
Песенки поёт.

Високосный праздник
Около зимы
Нас тихонько дразнит
Словно бы дразнит.

Вянут на обоях
Злые васильки
Ласточка с весною
Попадёт в силки.

Уповаю. Пилит
Ни за что сверчок.
Или умный, или
Или дурачок.

Тили-тили чувства.
Ныне-присно-впредь.
Трали-вали пусто.
В ухо дышит смерть.

Чистота - бесплодна.
Красота - пуста.
Чёрные, как окна,
Белые места.

День в одной из комнат
В сумерках торчит.
Нас никто не вспомнит
Или промолчит.

…Пусть уйдёт тревога.
Я пойду пройдусь.
Я спрошу у Бога.
Он мне скажет: "Пусть".

2002-20-02, Далее - везде.

Страна МОСКВА

Санычу

Весной дыша и Будущее пялясь
С по Просторной улице иду
Уехал клоун циркачи остались
В двутыща первом кажется году

И по Просторной улице без лонжи
И дальше – по Открытому шоссе
Красивые и мудрые как бомжи
Мы едем на трамвайной колбасе

К Смирнову едем блин сдавать бутылки

9 МАЯ 2005 ГОДА

Я принят ласково москвой
(грешить уже нельзя невинным)
Парад с балкона на тверской
Сушить носки перед камином
Хочу в Москву, а там салют
Проверят быстро документы
Друзья на дачах водку пьют
В узлах георгиевской ленты
Тверская, Невский и Арбат
В парадняке менты тверские
И денег так с меня хотят
Да ладно Господи прости их
А заодно меня прости
Парад посмотрим в телевизор
Сжимая ленточку в горсти
Американец чтоб не мызнул*
--------------------------------
* "мызнуть" - спиздить (удм.)

+ + +

…А я играю в ножички
всю жизнь свою-свою
Ну, подожди немножечко
Погодь, я щас спою

Ну что?! Давай по капельке?
По донышку, по солнышку
Я стал совсем как маленький
Мне это всё по горлышку

Веди ж под белы крылышки
Всемирный ждёт потоп
Всему приходит крышечка
А после - хоть потом

Переверните рюмочки
Пора и вам в полёт
А то сидишь под юбочкой
Включив автопилот

В лесу родилась елочка
(Я так, я так и знал)
Тебе дурак на дудочке
ей руку предлагал

Он так её запутывал
Давай, давай, давай
Она ему ответила
Её не забывай

Харе сидеть под рюмочкой
И в горлышко не лезь
Беги скорей за дудочкой
Моею - прямо в лес

* * *

Ну?!. Что ты нынче прикарманил
У рукописи за спиной?
Сладчайшая из клептоманий! -
Слова, украденные мной

Стихи! Вот кража среди бела
Листа бумажного, когда
Слова приходят между делом
И остаются навсегда

* * *

Открытых тень дверей немая
Ушедших дней ночных тревог
Как пизданёт в начале мая
Я лучше выдумать не мог

…что хрен опомнишься потом
Без полбутылки без закуски
Мы по-узбекски запоём
Опомнившись по-среднерусски

* * *

13 ноября 2004 года

Тёплая осень
Финский залив
Год високосен
Я молчалив

Дождь перестал
Встав у черты
Я уже стал
Старше чем ты

Насте Слепышевой,
Дмитрию Егоровскому

Да. Ладно

невы друзья и запах пива
внезапно принесут с собой
тверская дмитровка страстной
чем чаще тем неторопливо

невы друзья нам пива запах
однажды привезут с собой
и сразу потекут на запад
тверская дмитровка страстной

да ладно говорят на север
и масло-холст твою етить
и я зарёкся слово "never"
на лад любой произносить

Ах с чем сравнить мне сочный «пшык»
китайской зажигалкой пиво
реклам глаза и улиц шик
мне азиатского разлива

Пожалуйста

оранжевого цвета куртки
всё тех же дворников-татар
а в антикварных переулках
мемориальный тротуар

…да ладно пыжится аксёныч
ах ты аксёныч дорогой
сходить с портвейном за полночь
иль за полночь ты боже мой

да ладно, сашка, ты же же знашь
и про есенина молву
где сядешь там бля и уедешь
у ерофеева в долгу

да ладно сниться приготовясь
картинки-окна в этот мир
на пыльных этажерках улиц
дома зачитаны до дыр

а если вдруг друзья придут
как пьяницы необчайной
два кратких здесь вы или тут
на две столицы разбросались

какое блядство понимать
чтоб понимать какое блядство
не это ли есть верх эстетства
чтобы ничё не понимать

Константин Парамонов в "Русском Журнале"